Сорокалетний светловолосый голландец с пучком светлых усов под длинным утиным носом перелез через изгородь и, пожав родственнику руку, присел на пень. Облачен он был в полотняные домотканные штаны и рубаху без ворота. 

  - Не угостишь табачком? - спросил голландец на сносном русском.

  - Всегда, пожалуйста.

     Корни Хуков – Дэнниса, Джона и Джорджа - уходили в русскую землю. Их отец, Антон Крюк или Юрьев и мать, Марья Негробова, происходили из семей служилых людей великих бояр Романовых, и поживали бы себе на родине, если б не крымские татары. Осенью 1669 года небольшой отряд степняков скрытно подступил к городу-крепости Романов-в-Cтепи, взял подвернувшихся людей в полон, доставил их в Бахчисарай да и продал туркам. Антон и Марья оказались в рабстве у одного хозяина. Парня отправили на псарню, а девица стала служанкой любимой жены богатого турка. Но неволя их длилась недолго. Сговорившись, русские сумели бежать и на утлой лодчонке выплыли в море. Первым встречным кораблем оказалась пиратская шхуна француза Пьера Лефевра. Перед морскими разбойниками предстали два русских парня (еще на берегу девушка обрезала волосы и облачилась в приготовленные штаны и рубаху). Так Антон и Марья, телосложением напоминавшая сухощавого подростка и назвавшаяся Денисом, вынуждены были вступить в пиратское братство.  

    Пограбив в Средиземноморье и Бискайском заливе, пираты взяли курс на запад, к Канаде. Морской разбой пришелся русским не по душе. Когда шхуна избавилась в Квебеке от наживы и направилась к Карибским островам, они, прихватив кое-какое  золото Лефевра, улизнули с нее у берегов Массачусетса. Радость беглецов, почувствовавших под ногами земную твердь, была, однако, недолгой. А все потому, что крепившийся к поясу Антона мешочек c золотыми монетами во время борьбы с волнами ушел на дно.

     Обнаружив утерю, русские скитальцы озабоченно переглянулись. Удар был силен. Ведь с золотом Лефевра они без проблем достигли бы Родины. Без него им оставалось только вооружиться терпением и надеяться на лучшее. Молодые люди за время мытарств так сблизились, что под благословение протестанского священника связались узами брака. Перебиваясь в Бостоне и его окрестностях случайной работой, они сумели собрать некоторую сумму для оплаты проезда, но беременность Марьи спутала все планы. Когда же девочка-первенец появилась на свет и начала подрастать, молодая чета, взвесив все за и против, порешила искать счастья там, куда забросила их судьба и где родилась Аксинья. Авось, когда-нибудь они сядут на корабль и доберутся до берегов России! Антон, освоивший на борту пиратского судна технику точной стрельбы из мушкета, обзавелся оружием и взялся за поставку на рынок свежей дичи и пушнины. Вскоре, поднакопив денег, молодые  купили недорогой участок земли в пограничном городке Уэллс. Построили дом, навесы и амбары, очистили от камней и деревьев поле, завели кур и гусей. К несчастью, Аксинья и еще одна дочь, Аграфена, умерли, заразившись оспой. Но уже подрастали сыновья, Денис и Иван и родился последыш, Егор.

     Жизнь на границе была опасной, а потому Антону не раз приходилось видеть из бойниц блокгауза Сторера, куда сбегалось во время опасности население округи, как вышедшие на военную тропу индейцы грабят и жгут его жилище. Но русский, как и большинство колонистов, несмотря ни на что, упорно  возводил его снова.

     Мечта о возвращении в Россию так и осталась мечтой. В конце концов, Антон и Марья осознали, что задуманного не свершить. С щемящей тоской они вспоминали места, связанные с детством и юностью: высокие острожные башни Романова-в-Степи, золоченые купола соборной Архангельской церкви, старицы и ерики реки Воронеж у родного села. Обычно мечтавший о море Иван подбадривал родителей. Он обещал им бросить когда-нибудь якорь у берегов России, чтобы добраться до степной крепости и поклониться дедовским могилам.

    - Из города Романова в село Подгорное на крестьянское житье-бытье перебрался родитель мой, Кузьма, - говорил сыновьям отец. - А дед, Юрий Елманов сын Крюк, храбрым казаком был. Погиб в сече с крымскими татарами. Это в его честь Юрьевыми нас на Родине прозвали.

    Прожив в любви, трудах и заботах свыше сорока лет, старики, известные среди колонистов как Хуки, друг за дружкой сошли в могилу. Судьбы их детей складывались по-разному. Старший, Денис, остался за хозяина в отчем доме. Иван перебрался в Бостон и сделался опытным мореходом. Младший же, Егор, продолжая жить в Уэллсе, подолгу пропадал в лесах с местными  краснокожими.

    - Что, побаливают? - cпросил голландец, указывая на ссадины.

    - Ерунда.

    - А кузнец не успокоился после вчерашней стычки. Сегодня снова в подпитии, и грозится «намять бока русскому медведю»… Человек-то он неплохой, но как выпьет, так к тебе с кулаками! Ведь ты один в этих местах поколачиваешь здоровяка.

    Голландец поглядел на огород соседа, пошевелил белесыми усами и вздохнул.

    - Ну что, Денис, продолжаем толочь  воду в ступе?.. Копаем, cажаем, рыхлим, а толку?

    - Толку мало, шуряк, - согласился Юрьев. -  Сижу на пеньке, курю и думаю о будущем урожае... Знаешь, терпение мое подходит к концу.

    -  Это понятно, но что делать?

  Юрьев хмыкнул и тряхнул головой.

    - Вот махну за Кеннебек!

    - Ну-у, опять за старое, - протянул голландец. - Не терпется расстаться с волосами?

    - Оскальпировать могут и здесь, в Уэллсе, - возразил русский. - Могут и за Кеннебеком, но там жирные почвы, пушнина, вольное житье без налогов.

     Вескамп прерывисто вздохнул.

    -  Здорово, Денис, чего уж там... Но ведь деньги...

    - Эй, русский, шагай сюда! - послышался громкий окрик.

   Юрьев и Вескамп оглянулись. У изгороди стоял, набычив шею, местный кузнец-забияка со свежим синяком под глазом. В облике его явственно проступали вызов и бравада.

    - Приперся за новой взбучкой, Гардинг? - обратился к нему Юрьев, поднимаясь с пенька.

       Драка и на этот раз была недолгой. После двух промашек соперника Денис сделал ложный выпад и провел мощный удар снизу и справа, как и подобает человеку с прозвищем-фамилией Хук. Кузнец мешком опрокинулся на спину, подмяв под себя изгородь.

    - Когда-нибудь ты от меня все равно огребешь! - проговорил он, вставая и сплевывая кровь с разбитой губы.

    - Проваливай! - усмехнулся Юрьев. - На сегодня хватит.

    Кузнец, бормоча под нос, поплелся к таверне. В этот миг мимо него по направлению к дому Хуков промчался темноволосый юноша. Взглянув на бегуна, Вескамп дернул русского за рукав.

    - Чего это Павел несется как угорелый?

     Денис взглянул на сына и заулыбался, обнажив ровные белые зубы.

    - Не догадываешься?.. Если у Пашки так пятки сверкают от самой пристани, значит, «Казак»  на подходе.

     Едва он произнес это, как Павел прокричал:

     - Крестный к нам в гости, папаша! 

   

   

                                                      ГЛАВА 2

 

     Иван Юрьев подошел к родному дому в сопровождении матросов, чьи спины сгибались под бременем тюков и бочек. Только он да шагавший рядом индеец были налегке. Ему, как владельцу и капитану корабля, по штату не полагалось поднимать вещей тяжелее курительной трубки и подзорной трубы, а гордый потомок сагаморов один намек на помощь в качестве носильщика принял за оскорбление.

     На пороге Ивана поджидали сам хозяин, широкоплечий, высокий, с правильными чертами продолговатого лица, обрамленного густыми светлыми волосами; шестнадцатилетний кареглазый и темноволосый Павел, похожий на крестного, а значит, и на деда Антона; восьмилетние двойняшки Виктор и Дарья, пошедшие в круглолицую и светловолосую русскую бабку.

     Едва Иван раскинул руки, как детишки, радостно гомоня,  мигом оттянули ему шею. Засмущавшийся Павел неуклюже пожал крестному отцу руку и отступил в сторону.

   - Ну, вот и свиделись, Ваня, - проговорил Денис, обнимая брата. В семье общались всегда только на русском. - Почитай, год тебя тут  не было.

  - Десять месяцев, если быть точным. Мои соболезнования. Услышал о кончине Анны, когда вернулся в Бостон из плаванья…  Царствие ей Небесное!

  - Только сейчас стал приходить в себя… На Анне весь дом держался, да и любил я покойницу. Если б не проклятая холера!..

    Оба опустили глаза, помолчали.

    - Жизнь продолжается, брат, - нарушил молчание Иван. - Анну не вернуть, а у тебя дети… Надо думать о будущем.

    - Да, конечно, - вздохнул Денис. - Что ж это мы стоим на пороге?.. Зайдем в дом.

    Он вопросительно посмотрел на индейца и повернулся к Ивану.

   - Позже все объяснится, - проговорил тот и, взяв у матроса мешок, приказал команде:

   - Снесите поклажу в сени, и марш отсюда!.. Разрешаю промочить глотки в ближней таверне, но что б никого потом не штормило... Боцман Хокинс – за старшего!

     Широкоплечий курносый моряк с окровавленной повязкой на голове, ухмыляясь, заверил капитана:

    - Я присмотрю за ребятками, сэр.

    Освободившись от груза, повеселевшие моряки гурьбой высыпали  на  улицу.

     Войдя в дом, Иван поднял глаза на святой угол, перекрестился и сел за дубовый стол, переживший все пограничные невзгоды. За столом этим он сиживал с пеленок, и, бывало, получал от отца по лбу деревянной ложкой за шалость. Обведя взглядом привычную обстановку – обширный очаг с котелками, самодельные лавки, занавески спален и прочее, – Иван встряхнул тяжелый холщовый мешок и скомандовал шутливо:

     - Приготовиться к раздаче подарков!

     Просиявшим от счастья двойняшкам достались красивые башмачки, детские вельветовые костюмчики, разные сласти и фрукты. Денис заполучил дорогой бархатный камзол, модную треуголку, ботфорты и большой кисет виргинского табаку. А потерявший дар речи крестник стал обладателем складной подзорной трубы и компаса.

     Приподняв заметно похудевший мешок, Иван произнес:

     - Тут кое-что осталось для Егора. Где он?

     - Где ж ему быть, как не в лесах, - ответил Денис.

     - С Мокасином?

     - С его сбродом, будь уверен, - усмехнулся старший брат. - Торчит с индейцами днями и ночами, верховодит ими на пару с сахемом, стал похож на черта – так загорел и прокоптился!  

     Иван, улыбнувшись, развел руками.

     - Его это выбор, брат, что тут скажешь?.. Но он был бы здесь весьма кстати.

     - Важное дело?

     - Надо поговорить вот с этим краснокожим. - Иван кивнул на стоявшего возле дверного косяка индейца. - У меня есть толмач, Скванто, но дело серьезное, семейное. Егор нужен, как воздух.

    Денис перевел взгляд с абенака на Павла, вертевшего в руках дорогие подарки.

    - Не слыхал, где сейчас эти проходимцы, индейцы Мокасина?

    - На пристани торчит сын Охотничьего Лука, - сказал юноша. - Он должен знать.

    - Сбегай-ка туда и скажи Сигавану, что Дэннис Хук дает бутылку вина за оповещение Егора.

    Павел  бросился  наружу,  а хозяин  дома выставил на стол горшок с маисовой кашей, тарелку  гусиных  потрохов  и  поднос с большими кусками тушеной оленины. Появилась и бутыль домашнего вина.

    - Неплохой напиток, брат, -  сказал Денис, наполняя оловянные кружки. -  Отведай.

    Он знаками пригласил выпить и индейца, но тот решительно покачал головой.

    - Похоже, Рысь сыт той выпивкой, какой его угостили похитители, - ухмыльнулся Иван.

    - Что за выпивка? - поинтересовался хозяин. - Какие похитители?

    - Всему свое время... Вино, говоришь?.. Что ж, выпьем.

    Опустошив кружку, он даже не поморщился.

    - Твой сироп, Денис, детская забава… Душа требует рому!

     Он вышел из-за стола и направился к сеням. Старший брат двинулся следом и, когда Иван поднял с пола бочонок, тронул его за плечо.

   - Эти все мешки и тюки с ''Казака''... Для кого они?

     Иван  окинул взглядом корабельный груз и подмигнул брату.

    - Чего тут только нет, и все принадлежит тебе.

    - Мне?!.. - изумился Денис.

    - Ладно, - сказал моряк, - пошли-ка за стол. Я расскажу тебе свою историю. 

    Все, включая абенака, расселись и принялись за еду. Среди стука ложек зазвучал ровный баритон Ивана:

    - Загрузившись в Вест-Индии патокой, ванилью табаком и прочим товаром я взял курс на Акадию. Там всегда хороший спрос на это. Война-войной, а многие моряки продолжают вести прибыльную торговлю с Порт-Ройалом.

    - Сколько тебе говорить, контрабанда – дело опасное, - покачал головой Денис. - Проведают власти, и не оберешься неприятностей.

     - Ну, власти сами греют на этом руки. Через своих агентов, конечно. Все знают либо подозревают, что сношения с акадийцами не прекратились с началом войны, но козла отпущения не нашли и поныне... Ну, так вот, на пути к Кейп-Сейблу во французских водах мы поравнялись со шлюпом «Иль-де-Франс». Пушки на моем борту установлены больше для острастки пиратов. Я понадеялся на мирный проход, однако с палубы суденышка в нас пустили пару пуль, одна из которых пробила полу камзола Алекса Рэма, а другая оторвала полуха у боцмана. Это было уж слишком, и я приказал дать залп из пушек по наглецам!.. В левом борту  шлюпа где-то у ватерлинии образовалась большая пробоина, а его единственная мачта рухнула вниз. Крики о пощаде не заставили себя долго ждать. Зло было наказано, и я сжалился над французами... Но трюм шлюпа  после нашего визита стал таким же пустым, как брюхо потрошеного кашалота. Прихватив законную добычу, мы пошли дальше...

    - А французы?

    - Кто вплавь, кто на лодках добрались до берега.

   Иван затем рассказал о встрече с другим французским кораблем, с палубы которого бежал индеец.

    - Выходит, - заключил Денис после некоторого раздумья, - в Порт-Ройале тебе уж не бывать.

    - Ясное дело, теперь я в черных списках, - развел руками моряк. - Но что ни делается, все к лучшему... Если нет с Акадией торговли, и она объявляет мне войну, то я принимаю вызов... В доках Киттери строится мой второй корабль, и спустится он на воду в военных целях. - Иван наполнил обе кружки и провозгласил: - За шестнадцатипушечный «Град Романов»!.. За то, чтобы бриг покрыл себя славой в северной Атлантике!  

     Братья выпили и трижды крепко расцеловались. У Дениса на ресницах блеснула влага. Он гордился своим братом-мореходом. За десяток с лишним лет тот стал вровень с самыми известными коммерсантами Бостона. С ним водили дружбу не только владельцы судов, но и известные политики.

    - Тебе невдомек, кого я вижу капитаном брига? - спросил моряк.

    - Ну, Рэма, наверное - пожал плечами Денис.

    - Как бы не так!.. Рэм останется на «Казаке». Пол Хук – вот кто со временем встанет на капитанский мостик «Романова»!  

    - Гм-м, Пашка, значит, гм-м... Но он ведь желторотый цыпленок.

    - При надлежащем досмотре станет орлом.

    - Ну, нет, так нельзя. Рановато ему еще...

    - Вот уперся – мал да желторот. А мне больше было, когда я подался в юнги?.. Да и негоже удерживать того, кто спит и видит себя на корабле – тайком удерет в море! 

    - Послушай, братишка, - сказал Денис. - Я, конечно, знал, что придет время для такого разговора. Но ведь одно дело игрушечные кораблики и совем другое – военный бриг.

    - Я же сказал, «со временем». После того, как крестник пройдет обучение на провинциальной  галере.  

    Старший Юрьев повздыхал, погладил, как это при жизни делал отец, мочку правого уха и взглянул на брата.

    - Приходится признать, что Пашка вырос уже… Ему и впрямь  выпадает дорога к морю. Мне, если честно, надоело смотреть, как он каждый день шляется на пристань и отлынивает от работ. Больше пользы от Витюши.

    Едва эти слова прозвучали, как дверь отворилась, и Павел с радостью бросился отцу на  шею.

    - Я все слышал, папаша. Спасибо тебе, спасибо!

    Отец позволил сыну несколько раз поцеловать себя.

  - Ну, довольно нежностей, -  помедлив, проговорил он. - Лучше благодари крестного.

     Не избежал объятий и моряк. Все улыбались, за исключением индейца. Он взирал на проявления шумной радости с явным неодобрением. Ни один юноша-негасег не позволил бы себе подобного проявления восторга в присутствии старших.

   - Что, справился с поручением? - спросил дядя, указывая племяннику на лавку. - Когда  нам  ждать  Егора?

   - Легок на помине, - присаживаясь, ответил Павел. - Толкует с соседом об охоте.

 

 

                                                          ГЛАВА 3

 

 

    И действительно, тот, кого так ждали, вскоре уверенно переступил порог отчего дома. Это был высокий стройный молодой человек с карими глазами, носом с горбинкой и твердым подбородком. Во многом похожий на среднего брата, Егор в свои 25 лет слегка проигрывал ему в росте. Сняв с плеч и повесив на свисавший с потолка крюк увесистую оленью ляжку, он слегка поклонился и произнес:

    - Всем здравствуйте! Особливо – нашему мореходу и коммерсанту.

    - Здорово, здорово, бродяга! - Иван встал и крепко обнял младшего брата. -  Вижу, охота была успешной.

    Егор кивнул и, мельком взглянув на индейца, спросил:

     - Что делает здесь этот краснокожий?

     Иван отступил в сторону и подбоченился.

     - А ну-ка, знаток лесных дебрей, определи, какому роду-племени он принадлежит?

     Егор принял шутливый вызов и внимательно оглядел Китче Пишу.

     - Абенак, вне всяких сомнений. Гм-м, особый крой обуви говорит за то, что это пенобскот.. Отделка ноговиц, однако, свойственна норриджевокам... Но две косички в скальповой пряди прямо указывают на Людей Чистой Воды… Значит, предо мною негасег!

    Индеец произнес громкое «уг», а Иван Юрьев захлопал в ладоши.

    - Ну, надо же, Джон Джайлз, да и только! – воскликнул он, сравнив Егора со знаменитым индейским пленником и толмачом. 

    - И ты был бы таким, если б вместо палубы без конца топтал лесные тропы, - буркнул Денис.

    - Ну, тебе-то как раз довелось по ним побродить, - усмехнулся Иван. - Однако ты и теперь не отличишь мирного индейца от свирепого канадского дикаря.

    - Дядя Егор, дядя Егор! - наперебой загалдели двойняшки. - А Пашку нашего дядя Ваня забирает на корабль.

    Егор  взглянул на Павла и улыбнулся.

    - То-то я вижу, он цветет, как майская роза... Что ж, сбываются его мечты... Ну, а за мной-то зачем посылали?

    - Ты сначала поешь, - предложил ему Денис.

    - Дело говоришь, проголодался, - согласился Егор и, усевшись за стол, выпил вина, а  потом с аппетитом  принялся за еду. Когда с ней было покончено, Иван указал Егору на холщовый мешок.

    - В нем подарки для тебя.

    Егор положил мешок на пол и, и присев  на корточки, извлек из него новехонький мушкет, пороховой рог и красивый мешочек для пуль. Восторгу парня не было конца, от дорогих подарков он просто не мог отвести взгляда и крепко обнял брата.

    - Спасибо!.. Не знаю, как и  благодарить тебя... Мой мушкет совсем плох, а этот – ну, настоящее чудо!.. И рог хорош, и мешочек.

     - Пустое, брат… Мне давно следовало подарить тебе все это... А теперь садись, поговорим.

    Аккуратно уложив дары обратно, Егор сел за стол и приготовился слушать. Иван глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Его обветренное, с резкими морщинками, лицо посерьезнело.

    - Итак, дорогие мои, - внушительно начал он. - На этот раз я заглянул к вам не только ради встречи. Будущее семьи – вот что озаботило меня не на шутку. Признаюсь,  последние годы мне не по нутру ваше бедняцкое житье-бытье. Вот взял бы всех вас, да и пристроил к моему моряцкому делу... Знаю,  не выйдет!.. Каждый идет своей стезей. Но мне больно видеть, как вы беднеете, еле сводя концы с концами. Земля скудеет, и тут хоть волком вой, а не получишь с нее ни шиша.  

    - О засухе толкуют, вот что, - сказал Денис.

    - То-то и оно. Нет, так жить нельзя. Что делать?.. Переселяться!.. За Кеннебек!.. В земли абенаков!

    - Да разве я об этом не думал?! - воскликнул отец семейства. - Почитай, каждый день с надеждой смотрю на северо-восток… Но, как вспомнишь про индейцев...

    - А что, Уэллс нежится в безопасности? - Иван вскинул брови. - Как раз за Кеннебеком и жить. Почему?..  Да потому, что там вы будете под защитой негасегов… Я спас Рысь, если не от смерти, то от унизительной неволи точно, и негасеги передо мной, а, значит, и перед всей моей родней, в большом долгу... Егор, спроси у Рыси, что теперь будет значить семья Хуков для его отца и соплеменников?

    Младший Юрьев и абенак обменялись репликами.

   - Краснокожий сказал, что каждый негасег будет считать нас братьями, - перевел Егор.

    Индеец многозначительно кивнул головой, заметив обращенные на него взоры.  

    - А теперь, брат, - важно проговорил Иван, - скажи нашему краснокожему гостю, что торговый пост на притоке Медомака переходит в собственность семьи Хуков, что вскоре вы с Денисом туда переселитесь, чтобы вести взаимовыгодную торговлю с его племенем… да и со всеми другими абенаками.

    Остолбенели все, даже двойняшки перестали задирать друг друга.

    - Не понял, - первым опомнился Денис. -  Хм-м... и как же нам досталась эта фактория?

    - И впрямь, чудно! - воскликнул Егор.

    - Объясняю, - сказал Иван, оживленно поводя глазами. - Вспомните момент нашего последнего расставания… Что я сказал тогда?

   - Ну, что позаботишься о нас, - проговорил старший Юрьев. 

   - Правильно, слово в слово, - улыбнулся моряк. - И позаботился, как только вернулся из плаванья к Карибским островам. У меня, наконец, появились неплохие средства, и первое, что я сделал, это нанес визит Грэму Миллигану, владельцу торгового поста на Малом Медомаке. Любитель кутежей и женщин на этот раз был в таком безденежье, что согласился уступить и факторию, и землю, выкупленную когда-то у богача Джона Ловерета Младшего, по первой же предложенной мной цене.

     - «К чертям собачьим! - заявил веселый ирландец. - Дикие земли и торговый пост я вверяю тебе, Хук, и делай с ними, что хочешь».

     Мы оформили купчую, и я стал лендлордом, - продолжал Иван. - На короткое время, правда. В тот же день у бостонских властей я выправил кое-какие бумаги… вот они!.. взгляните!

     Иван встал, достал из-под камзола два свернутых трубочкой листа вощеной бумаги и торжественно проговорил:

     - Это официальные акты или патенты на право владения землей. Владельцы – Дэннис и Джордж Хуки. Первоначальную ренту короне я уже внес.

     - Фюить! - присвистнул Павел. - Пять тысяч акров!.. Вот это дело! 

     - Уму непостижимо! - почесывая затылок, сказал Денис. - Это ж громадная территория!.. За двое суток на лошади не объедешь!    

     Иван сел, налил себе рому и одним махом опустошил кружку.

     - Землицы много, это точно. Но в свое время Уильям Пенн купил у индейцев земли куда больше, положив тем самым начало Пенсильвании. И заплатил он за нее меньше, чем я за ваш патент.

     - Неуж-то? - Егор недоверчиво повел бровью.