Сергей Юров, писатель, краевед

 

   Предыстория Романова городища теряется в глубине веков. Возможно, до Батыева разоренья на нем располагался древнерусский город, название которого утрачено. Он мог выполнять функции сторожевой крепости, форпоста Рязанского княжества на опасном половецком порубежье. Ведь недаром городище – это остатки существовавшего прежде укрепленного поселения. 

    Людей во все времена привлекал высокий «романовский» берег, с коего открывается живописная панорама лесов и лугов низменного левобережья. Отдыхавший в 1803 году на Липецких минеральных водах князь Кугушев был очарован расположением бывшего города. Он писал: «Берега реки верст на десять шириною своими романическими видами весьма восхитительны. И подлинно романические виды; ибо нельзя не видав их поверить и вдруг вообразить заключающияся в них все приятности. Невозможно перечесть, сколько в городе гор, и все иррегулярны: иная похожа на сахарную голову, другая овальная, иная триугольником, а сии соединены узкими перешейками. Иныя ущелины покрыты лесом, другия крупным и мелким камнем; а иныя горы все заселены, поелику весь город основан на них» (1).

   В начале XX века М. П. Трунов заметил: «Подъезжая к Романову, поражаешься красотой местности, на которой расположен бывший город» (2).

    Каждый, кто видел высокий берег или стоял на нем, согласится с мнением липецкого курортного врача и краеведа.

    История Романова городища и близлежащей местности неразрывно связана с боярским родом Романовых. В конце XVI века Никита Романович Юрьев-Захарьин, владея скопинской округой, заимел земли в среднем течении р. Воронежа. Позже обширные степные владения перешли к его старшим сыновьям. О территории Донско-Воронежского междуречья в писцовой книге отмечено: «Изстари те места за бояры за Олександром и за Васильем Никитичи были угоденные села Вослебы и Скопина острошку с деревнями…» ( 3).

    После гибели старших братьев обширные степные владения достались Ивану Никитичу Романову, сыгравшему выдающуюся роль в их освоении и заселении. По всей вероятности, заселяться они стали в 1601 году. Та же писцовая  книга свидетельствует: «…и от Борисова разоренья поселилися в тех своих угодьях вослебски же и скопинские крестьяне» (4). 

     Датой возникновения укреплений на Романовом городище принято считать 1614 год (5). Впервые она появилась в работе П. Н. Черменского «Город Лебедянь и его уезд в XVII веке», вышедшей в 1913 году. Та же дата фигурирует и в другой его работе «Донские вотчины бояр Романовых», опубликованной в 57-м выпуске «Известий ТУАК» 1917 года. К сожалению, известный историк по каким-то причинам ни в одном из изданий не обозначил источник приведенной датировки. А, между тем, здравый смысл подсказывает, что укрепления на городище возникли  именно в 1614 году. При Борисе Годунове Ивану Никитичу было не до строительства крепостей на южном порубежье. Без сомнений, опала Романовых оставила неизгладимый след в душе боярина. После собственной ссылки и безвременной гибели братьев он не доверял Годунову. Кончина же царя в 1605 году повлекла за собой усиление Смуты, препятствовавшей осуществлению далеко идущих планов. Самозванцы могли легко бросить его в темницу и присвоить вотчины в междуречье Дона и Воронежа. Все изменило восшествие племянника на престол в 1613 году. Обретя надлежащую уверенность, Иван Никитич не замедлил основать укрепления на древнем городище.

   Возникшее глубоко в степи Романово городище было частно-владельческим, вотчинным, приказные и служилые люди его набирались не правительственным приказом, а боярином.  При наследнике Ивана Никитича увеличилась численность населения как городища, так и близлежащих сел. Следует сказать, что Никита Иванович обезопасил самый уязвимый участок романовской военной зоны – левый берег реки Воронежа. Там поднялись 7 стоялых острожков для сменных караулов (два из них имели проезжие ворота) и были врыты в два ряда надолбы.

     Степные южные просторы в XVII веке населяли кочевые и полукочевые народы из распавшейся Золотой Орды. В конце 30-ых годов под давлением пришедших из-за Яика калмыков Большие и Малые ногаи из астраханских степей отступили в низовья Дона, к кочевьям крымских татар. Взаимоотношения между крымцами и ногаями не всегда были дружественными, но, вместе или порознь, эти степняки предпринимали самые опустошительные набеги на земли южных уездов. Противостоять им могли казаки да немногочисленные служилые люди из «украинных» городков. И тем и другим почти постоянно приходилось быть на военном положении. Донские казаки регулярно совершали набеги на татар, чтобы захватить добычу и освободить русских пленников. Бесстрашных сынов степи боялись не только кочевники, но и турки. Турецкие солдаты зачастую так трусили, что в схватку с донцами их гнали палочными ударами.

    Во время строительства крепостей на Белгородской черте татары не упускали случая проникнуть в русские земли. В 1643 году 600 татар и 200 черкас перешли через р. Польный Воронеж и в Козловском и Лебедянском  уездах разграбили владения дворян Трубецкого, Вельяминова, Пожарского и земли Чудова монастыря (6).

    В том же 1643 году татары орудовали буквально по-соседству с Романовым городищем. В начале июля около 700 кочевников напали  на село Карамышево и взяли более 200 душ полона. Многие дворы были сожжены, угнаны скот и лошади. Обремененные добычей,  татары переправились через р. Воронеж и попытались захватить село Белый Колодезь, но его жители отразили все приступы татар (7).  

    Откровенная наглость кочевников приводила к тому, что воеводы различных городов решались на проведение превентивных ударов. Так, в июле того же, 1643 года, бежавший из плена крестьянин принес в Козлов сведения о расположившемся на притоке Битюга татарском стане в тысячу всадников. Козловский, Тамбовский и Воронежский воеводы сговорились действовать сообща. Отряды должны были собраться в местечке между реками Самовец и Чемлык и атаковать неприятеля в его же лагере. Только из Козлова пришло около 1000 ратников. К назначенному месту подтянулись охочие люди из Романова городища, из сел Соколье и Ярлуково. По пути русским неожиданно встретился другой татарский отряд в 300 человек, который и был уничтожен. Тысячному вражескому отряду на притоке Битюга повезло: проведав о разгроме соплеменников, он вовремя ретировался в степи (8).

    В 1646 году терпение правительства истощилось. Против татар был организован поход астраханских стрельцов, донских казаков и охочих вольных людей под руководством князя Пожарского и московского дворянина Кондырева. Когда собравшееся на Дону войско стало испытывать трудности с продовольствием, воронежец Струков в конце сентября повел на Дон караван из 84 стругов и дощанников, в том числе 10 стругов боярина Никиты Ивановича Романова и князя Алексея Никитича Трубецкого и жителей их вотчин Лебедянского уезда с разными товарами и запасами (9).

    Войско Пожарского разорило под Азовом несколько татарских и ногайских улусов. Два турецких корабля казаки захватили, а три сожгли. Однако поход этот показал, что еще рано было тягаться с Крымским ханством на его территории. Как и прежде, надежды возлагались на активную оборону.

    Никита Иванович, также как и его отец, имел влияние при дворе. Соперничать с ним  в близости к трону мог только воспитатель царя Алексея Михайловича, боярин Морозов. Во владениях Никиты Ивановича числилось более 7 тысяч дворов, включая дворы Скопина и Романова городища.  И  этот богатейший человек своего времени так и не обзавелся потомством – все его владения после кончины достались Алексею Михайловичу. Cело Романово городище стало городом Романовым, перешедшим в ведомство приказа Большого Дворца и заимевшим свой собственный уезд. Дворцовый город со своими укреплениями вошел в общую систему оборонительных сооружений Белгородской черты, но в административном отношении он белгородскому воеводе не подчинялся.

    В 1669 году стольник Автомон Еропкин, посланный правительством для осмотра крепостей на Белгородской черте, описал заодно и укрепления Романова-в-Степи. К тому времени построенные по велению Никиты Ивановича башни стоялых острожков пришли в негодность, а надолбы либо погнили, либо были уничтожены степными пожарами. А набегов калмыков, ногаев и крымских татар не становилось меньше. С 1764 по 1680 год, к примеру, только в Усманском уезде они появлялись около 150 раз.

    Нападений на город-крепость Романов не зафиксировано, но вот в военную его зону кочевники проникали не единожды. Так, в 1674 году там показались калмыки. В отписке царю воевода Степан Жадовской отмечал, что стоявшие на отводном карауле крестьяне при виде их "своровали", т. е. сбежали. Видимо, крестьян на отводные караулы за рекой ему приходилось ставить из-за недостатка служилых людей. Не обладая мужеством и стойкостью последних, землепашцы, завидя cтепных всадников, естественно, легко поддавались панике и бежали прочь. А калмыки, убив и ранив нескольких защитников стоялых острожков, захватили скот и лошадей и скрылись в степи. Бросившийся за ними в погоню отряд романовцев во главе с Семеном Болховитиновым вернулся в город ни с чем. Те же калмыки позднее бесчинствовали в соседнем Сокольском уезде у села Ладыгино (10).

    В воеводство Степана Гавриловича Жадовского городовой острог и заречные крепости были восстановлены. На это ему потребовалось 37 тысяч бревен. Любопытно, что недостающие 12 тысяч бревен он заготовил в Сокольском и Белоколодском уездах.  Романовцев туда сначала не пускали ни под каким видом. Спор был разрешен царским указом. Он гласил: "На романовское городовое дело в угожеи леса романовским крестьянам и всяких чинов людям въезжать и какой лес... понадобитца... cечь!" (11).

    Степняки и в конце 1670-х не обходили стороной Романовскую округу. Воевода города-крепости Орлов внес в бумаги такие сведения: «в 1678 году 100 калмыков отогнали стада у жителей Романовского уезда села Сырского» (12).

    Документы показывают, что на левом берегу р. Воронежа вблизи Романова оборонительными преградами являлись стоялые острожки, надолбы, засеки, волчьи ямы. К естественным препятствиям относились болота, озера, овраги и лесные чащи.

    А каким же вооружением была оснащена крепость города Романова? Чем защищались его служилые люди? По документам 1675 года в крепости наличествовало 28 пищалей, 167 мушкетов, 102 пуда пороха, 82 пуда свинца,

около 800 ядер, 178 шпаг, 150 полпик, 100 бердышей. Для подавления боевого настроя врага и поднятия духа служилым людям в крепости имелось 8 тафтяных и миткалевых знамен и 20 барабанов (13).

    С таким вооружением романовцы противостояли не только степным кочевникам, но и обратившимся к разбою донским казакам. В 1682 году отряд казаков-разбойников, пограбив донские городки – только под известными Вешками они получили достойный отпор – продвинулся на север  и стан устроил в междуречье Битюга и Байгоры. Атаманом у них был  один из главных сподвижников Степана Разина есаул Иван Терский. Другими помощниками великого атамана, как мы знаем, были Василий Ус и Федор Шелудяк. Терский планировал захватить Романов, Белоколодск, Сокольск и Добрый, и "cложась с Козловом и Танбовом идти на Москву, а на Москве, сложась со стрельцами, побивать бояр" Себя амбициозный есаул видел в Москве не иначе как владетелем. Посланная им группа казаков во главе с есаулом Иваном Качалинским подошла к городу Романову. Бежавшие  в  свое время на Дон из города лазутчики попытались забить жерла пушек глиной и склонить служилых людей на свою сторону. Планы казаков разрушил воевода Степан Яковлевич Якушкин. Проведав о воровском стане, он поднял тревогу и, выйдя в поход против разбойников, заставил их убраться прочь (14).

    Во второй половине 17 века в Романове имелись большие скотный и конюшенный дворы. На корму держалось 768 овец, 727 свиней и 700 лошадей (15). Была у города и немалая пасека. За год с четырехсот ульев собиралось 38 пудов меда и 16 пудов воска (16).

    Романовские торговцы были предприимчивы и вели дела как в ближней округе, так и далеко за ее пределами. Весьма успешно они торговали железом, а также принимали активное участие в донской торговле. В ней среди прочих выделялись Семен Болховитинов, Ефрем Волков и Федор Кравопусков. Рассыльщик Семен Болховитинов – тот самый, возглавивший погоню за калмыками – в 1674 году вывез из Романова ржаную муку, вино, пиво, мед и другие товары. Дела он вел на широкую ногу и не уступал ни ельчанам, ни воронежцам. В 1674 году «воронежские торговые люди вывезли товаров: П. Носков на 200 руб., В. Тихонов – на 320 руб., Г. Горденин – на 250 руб., И. Хрипунов – на 200 руб., Б. Цыков – на 220 руб., посадский человек города Романова С. Болховитин[ов] – на 357 руб., ельчане – посадские люди: C. Автомонов – на 157 руб., Я. Деденцов – на 300 руб.» (17).

    С августа по октябрь 1674 года через коротоякскую таможню в низовья Дона прошли 32 торговца на собственных стругах. Воронежцы, которые составляли добрую половину всех торговых людей, провезли товаров на сумму 2500 рублей, «торговые люди Ельца и Романова – на сумму по 700 рублей приблизительно» (18).

    В родные места торговцы возвращались с лошадьми, солью и рыбой. Рыба доставлялась в свежем, вяленом, копченом и соленом виде. Так, с низовьев Дона «в 1641 г. два крестьянина с. Соколье и с. Ярлуково вотчины кн. А. Н. Трубецкого в Лебедянском уезде вывезли в двух бударах и каюке 100 белуг, 300 осетров и 100 пудов икры» (19).

    Таким образом, благодаря предприимчивости таких горожан, как Семен Болховитинов, романовцам был хорошо знаком вкус ценных пород донских рыб - белуги, осетра, стерляди, севрюги.

    Романовское железо было известно во многих городах юга России. Знали  о нем и в столице. В 1660 году царь Алексей Михайлович приказал елецкому воеводе Фоме Алексеевичу Хрущеву закупить «в Романове городище прутового доброго и мяхково железа двесте пудов… и отослать то железо в Белгород к окольничему и воеводе ко князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому» (20). 

    Вплоть до петровского указа 1711 года - царь тогда запретил деятельность частных железоделательных мастерских - город только упрочивал славу торгового и металлургического центра. В 1686 году в нем насчитывалось 100 лавок и столько же кузниц и небольших домен (21).

    С начала 18 века Романов стал утрачивать военное значение. Но тогда же  в нем был создан большой овчарный завод в 3000 голов, поставлявший шерсть на Липецкие суконные фабрики. В городе жили гончары, чеботари, плотники, кожевенники, но почти перевелись кузнецы – плавильное дело из-за царского указа практически заглохло.

    Посадских людей в городе в 1727 году было 273 человека. В Сокольске в то время проживало 48 посадских, в Белоколодске и того меньше - 15 человек  (22). Спустя 20 лет в 1744 году в Романове насчитывалось около 400 купцов.

    Влиятельными лицами в первой половине 18 века в Романове являлись управители при конюшенном дворе.  В штате у них числились штутмейстер-смотритель, коновал, писцы, стряпчие и стадные конюхи. Местных крестьян,

случалось, брали в царский дворец в конюхи. Подобной чести удостоились житель села Подгорного Меркул Фатеев сын Щедрин и крестьянин Романовской слободы Максим Макаров сын Вербицкий (23).

    Управители не только следили за поголовьем лошадей, но и присматривали за десятинной пашней и сенными покосами. В 1733 году управитель Козьма Бравчинский вывез в Москву тысячу четвертей ржи и тысячу четвертей овса (24).

     Каждую зиму на протяжении многих десятилетий из города Романова к царским житницам в столице отправлялся длинный обоз с десятинным хлебом, взращенным трудом местных крестьян и обильно политым их потом.              

    В начале 1730-х годов конские заводы страны отошли к Конюшенной  канцелярии, руководителем которой стал Артемий Петрович Волынский. Энергичный и целеустремленный дворянин в 1733 году лично обревизовал все подведомственные заводы. Следовательно, побывал он  с проверкой и в Романове. Посещение важного государственного лица, однако, коннозаводству в регионе не принесло ничего хорошего. Возможно, по итогам этой поездки у Волынского созрело решение закрыть романовский конский завод. 17 апреля 1733 года императрица Анна Иоанновна именным указом повелела перевести в Конюшенное ведомство город Раненбург, принадлежавший князю Меньшикову, «а город Романов… приписать к однадворц[а]м» (25).    

    Около трех сотен гнедых, рыжих, бурых, саврасых, вороных, темно-соловых, буланых, темно-мухортых и серых романовских лошадей пополнили  конюшни другого дворцового города – Богородицка (26). Главной причиной перемещения романовского конского завода, видимо, послужила его удаленность от Москвы, которая неизбежно приводила к самоуправству и мздоимству управителей.  

    Заглянем в будничную, торговую жизнь бывшего города. Кроме всего прочего в нем торговали вином, и, надо сказать, не совсем честным образом. Для увеличения доходов правительство приказывало целовальникам смешивать плохое вино с хорошим – лишь бы казне прибыльнее.

    По ведомости питейных сборов поверенного купца Анкиндина Расторгуева во второй половине 1767 года в питейный дом города Романова было поставлено 1800 ведер вина (27). Его поставщками были дворяне Прибытковы, усманский помещик Яков Бологовский, князь Александр Долгоруков и прадед великого поэта капитан Алексей Федорович Пушкин, винокуренный завод которого находился в селе Кузьминке (28). Ведро вина от них обходилось романовскому питейному дому в 70 коп. Потребитель же спиртного платил за ведро втрое дороже.

    Торговля вином велась и за пределами бывшего города. Два питейных дома, Большой и Оружейный, стояли в селе Липском. Дикинский питейный дом, как и следует из названия, располагался в селе Диком.  

     Одним из основных поставщиков соли в Романов в 60-х -70-х годах XVIII века был купец Михаил Терпугов. Так, в период с 1764- го по 1767 год подрядчик доставил в город, головой которого был купец Иван Болховитинов, 42717 пудов и 17 фунтов соли. Привезенная Терпуговым соль отпускалась как на Липецкие железные заводы, так и в Сокольск, где место городского головы занимал купец Семен Расторгуев. Пуд соли тогда стоил 40 копеек (29).

    Что касается сельского хозяйства, то в конце XVIII века плуг кое-где уже пришел на смену сохе. На полях, как и встарь, высевались рожь, пшеница, овес, ячмень и гречиха. Кроме привычных корнеплодов, однодворцы с 80-х годов стали выращивать на огородах картофель.  

    Воеводы и управители в город Романов в  XVIII веке назначались, как и   прежде, из столицы. Многие из них носили известные дворянские фамилии. В 30-х годах управителями были представители старинных родов Хитрово, Рахманиновых и Тиньковых. Долгое время, с середины 40-х по 1755 год, воеводскую должность занимал титулярный советник Федор Борисович Лопатин. После него городом и уездом правили коллежские асессоры Григорий Казяев, Иван Щепетков, Игнатий Борзунов, Аким Мелехов, Петр Брюховской, Василий Бобарыкин и Николай Чичерин. Последним воеводой Романова стал капитан 2-го ранга Конон Авксентьевич Ивков.

     Русский дворянский род Ивковых был известен с конца XV века.  По сложившейся традиции многие поколения Ивковых служили российскому флоту. Капитан-лейтенант Конон Ивков с 1772-го по 1774-й год являлся капитаном над Керченским портом, а в 1776-м – над Новопавловским адмиралтейством (30). Воеводским товарищем при нем был премьер-майор Михаил Никифорович Сумароков. Поместья его лежали в Сокольском уезде,  в селах Ильино и Введенское.

    После Пугачевских потрясений Екатерина Великая утвердилась в необходимости перемен в государственном устройстве и в 1775 году обнародовала акт "Учреждения для управления губерниями". Многие российские города по задумке екатерининских советников лишились статуса города и превратились в села.

    29 декабря 1779 года "пополудни в 5 часов" в Романовскую воеводскую канцелярию прибыл председатель Тамбовской палаты гражданского суда Василий Петрович Чичерин и зачитал послание генерал-аншефа Романа Воронцова с повелением "Ее императорского величества о уничтожении города Романова и канцелярии и устроении оной в городе Липецке". Государственный деятель подчеркнул особо: "а сей канцелярии, чтоб отныне сим званием не именоватца" (31).

    Жители уничтоженного Романова, следя за декабрьскими 1779 года новостями и событиями, вне всяких сомнений, испытали тяжелые чувства. Но ничего изменить было нельзя. Монаршая воля была тверда и не терпела возражений. Так Романов-в-Степи утратил статус города, а земли Романовского уезда вошли в новый Липецкий уезд.

    Значение бывшего города Романова для Липецкого края трудно переоценить. Великий боярин Иван Никитич Романов не только возвел твердыню на славянском городище и заселил округу крестьянами и служилыми людьми, но и стоял у самых истоков местной черной металлургии. Романовское железо поступало на рынки Ефремова, Белева, Тулы, Воронежа, Курска, Белгорода и Орла. Известно оно было и на Украине. Так, в 1657 году по просьбе жителей города Змиева, что на Харьковщине, «елецкий воевода закупил для них партию железа в Романове» (32).

    Первый на южной окраине России Боринский (Романовский) железоделательный завод и Липецкий оружейный и металлургический комплекс были возведены на землях бывшей боярской вотчины.

    В истории русского южного порубежья Романов-в-Степи занимал особое место. Его крепость долгие годы служила надежным заслоном от кочевников. Вблизи степной твердыни возникли и благополучно пережили все напасти составлявшие город слободы и села Подгорное, Сырское, Дикое, Малые Студенки Липские (будущий г. Липецк), Большие Студенки и др.

     Наконец, сложившаяся городская община Липецка имела сплошь «романовскую» суть. Купцы и мещане упраздненного города практически всем составом перешли на жительство в новый уездный центр и на протяжении почти полутора столетий играли в его торговой, хозяйственной и общественной жизни определяющую роль.

 

Статья опубликована в научном сборнике «Российская государственность в лицах и судьбах ее созидателей: IX-XXI вв.» 2013 г.

 

  1 Трунов М. П. Из Романовской старины // Воронежская старина. Вып. 8. Воронеж. 1909. C. 282.

  2 Там же. C. 281. 

  3 ИТУАК. Донские вотчины бояр Романовых. Вып. 57. C. 68.             

               4 Там же.

               5 См.: ИТУАК. Донские вотчины бояр Романовых. Вып. 57. C. 69; Загоровский В. П. О

            древнем Воронеже и слове Воронеж. Воронеж. 1977.  C. 75.

 6 Новосельский А. А.Указ. Соч. C. 317-318.

 7 Там же. С. 321.

 8 Там же С. 322.

 9 Там же. С. 377.

              10 РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белгородского стола. Cт. 808. Л. 20-22.

               11 Там же. Cт. 784. Л. 33.

         12 Багалей Д. П. Очерки из истории колонизации степной окраины Московского государства. М. 1887. C. 255.

 13 РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белгородского стола. Cт. 770. Л. 124- 125.

               14 РГАДА. Ф. 210. Столбцы Приказного стола. Cт. 493. Л. 11-19.

  15 Заозерский А. И. Царская вотчина XVII в. М. 1937. С. 115.

               16 Там же. С. 116-117

               17 Новосельский А. А. Из истории Донской торговли в XVII веке.

               //  Исторические записки. № 26. 1948. C. 209.

               18 Там же. C. 205.

               19 Там же. C. 212.

               20 РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белгородского стола. Cт. 414. Л. 394.

               21 Важинский В. М. Корни Липецка (к 300-летию основания города).

               Липецк. 2003. C. 70.

              22 Водарский Я. Е. Исследования по истории русского города.

               C. 324- 330.23 РГАДА Ф. 350. Оп. 2. Д. 2779.

              24 Там же. Ф. 562. Оп. 1. Д. 231. Л. 25.

              25 Там же.  Д. 232. Л. 339-339 об.

              26 Там же. Л. 339 об-340.

              27 ГАЛО. Ф. 124. Оп. 1. Д. 1. Л. 216.

              28 Там же. Ф. 8. Оп. 2. Д. 701. Л. 1- 6 об.

              29 Там же. Л. 133.30 Македонов А. В. Персональный состав административного

              аппарата Новороссии XVIII века. Запорожье. 2011. C. 102-103.

              31 РГАДА. Ф. 562. Оп. 1. Д. 365. Л. 437.

              32 Слюсарсжий А. Г. Социально-экономическое развитие Слобожанщины. 1964. C. 236.